Святитель Иларион родился в селе Липицы Каширского уезда Тульской области в семье священника Алексия Троицкого. Отец Алексий воспитал трех христианских мучеников: его младший сын Алексей со временем наследовал отцовский приход и завершил свой земной путь в 1937 году на Бутовском полигоне. Средний, Дмитрий, принял монашество с именем Даниил; пережил целую череду арестов, тюремных заключений и ссылок; отличался мужеством и твердостью в противостоянии обновленцам и иным тогдашним раскольникам; умер в 47 лет, будучи архиепископом Брянским, от тифа — здоровье было подорвано последней ссылкой в азиатские пески. Ну а старший, Владимир — это как раз владыка Иларион.
Имя Иларион, полученное им при постриге, счастливо отразило его духовную сущность: оно означает «веселый», «радостный». Богословие святителя Илариона есть наука радости: «Чем дальше от страстей, тем больше радости в сердце. Чистота сердца неразрывно связана с весельем. Блаженство в истине христианской не есть внешняя награда, но внутреннее следствие самой добродетели», — писал он в работе «Единство идеала Христова». А слова, вынесенные мною в заголовок, — из его письма родным накануне пострига.
Следует, однако, заметить, что внешне монашеский путь Илариона даже и до начала гонений вовсе не казался таким уж радостным, напротив, он принес немало разочарований. Прирожденный богослов, одаренный духовный писатель и преподаватель, до пострига уже вполне в этом отношении состоявшийся, — отец Иларион был назначен инспектором Московской духовной академии и был вынужден везти на себе воз канцелярской работы.
Но по-настоящему истощить этого монаха рутина, конечно, не могла, выгорание, как теперь говорят, ему не грозило. Один из тогдашних студентов архимандрита Илариона позже вспоминал, что главной его чертой была целостность, а еще: «…этот смелый, исключительно талантливый человек все воспринимал творчески… Отец Иларион благодатно влиял на меня своей личностью, прямотой, властностью в отстаивании своих убеждений, восторженностью совершаемого им богослужения, энергией и жизнерадостностью».
Позиция архимандрита Илариона, его яркая речь в самом начале Поместного Собора 1917 года способствовали восстановлению в Российской Церкви патриаршества. Позже отец Иларион стал секретарем вновь избранного Патриарха Тихона и главным его дипломатом во взаимоотношениях с новой властью. Дипломатию прервали первый арест отца Илариона и трехмесячное заключение в Бутырской тюрьме, откуда он писал бодрые, искрящиеся юмором письма. Самое страшное было еще впереди…
С 25 мая 1920 года Иларион — епископ Верейский, викарий Московской епархии. Тогда же владыка Иларион был назначен и настоятелем Сретенского монастыря. В 1923 году, вернувшись из архангельской ссылки, он выставил из обители обновленцев, переосвятил ее собор, призвал всех уклонившихся к покаянию и возвращению в Церковь. И уже на следующий день в этом соборе служил Патриарх, это было великое торжество.
Деятельность вышедшего из-под ареста Патриарха Тихона и владыки Илариона — по-прежнему его правой руки — нанесла обновленчеству мощный удар: по всей России началось массовое возвращение «блудных сыновей» и восстановление вековой церковной организации. Советская власть не хотела, конечно, с этим мириться, поэтому архиепископ (с июля 1923 года) Иларион вскоре поехал на Соловки. Но сила духа и та самая сердечная радостность, веселье веры не покинули его и там: заключенного Троицкого уважали все, и собратья, и уголовники, и даже лагерное начальство, от которого он сумел добиться существенного облегчения положения духовенства. Обаяние владыки Илариона, его нравственный авторитет в Церкви, его способность влиять на людей были очевидны и для большевиков тоже: они немало потрудились, надеясь его приручить и использовать. Однако не преуспели…
Архиепископ Иларион был последовательным сторонником единства Церкви: «…отделение есть церковное преступление. А по условиям текущего момента преступление весьма тяжкое. Я ровно ничего не нахожу в действиях митрополита Сергия и Синода, что превосходило бы меру снисхождения и терпения».
Умер священномученик Иларион будучи от роду сорока трех лет — от тифа, которым заразился на этапе с Соловков в Казахстан (его авторитет на Соловках представлялся уже, видимо, опасным). А так как смерть застала его в Ленинграде, митрополиту Серафиму (Чичагову), впоследствии расстрелянному, удалось выпросить у большевиков тело владыки Илариона для честного погребения — редкий для наших новомучеников случай. Тело выдали с условием: никаких надгробных речей. Речи и не понадобились — Евангелие, читаемое над покойником, сказало всё, что необходимо было сказать…
Обретение мощей священномученика состоялось в июле 1998 года — по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира.
Перейдем к книге, в которой собраны некоторые богословские работы священномученика Илариона — «Христианства нет без Церкви», издательство Сретенского монастыря. Главная тема работ владыки Илариона — конечно же, Церковь. Церковь не как организация, не как собрание людей даже, а как единственный способ жить со Христом и во Христе.
Мы нередко слышим слова о том, что «жить по-христиански можно и без церкви — зачем непременно туда ходить». Началось это, конечно, не вчера. Многие современники святителя Илариона считали весьма пристойным произносить речи о «величии учения Иисуса Христа» и в то же время «быть в какой-то бессознательной вражде ко всему церковному». Колоссальным образом сказывалось влияние толстовства: многие утверждали, что отлученный от церковного общения Лев Толстой «как раз и был истинным христианином», поскольку «учил добру», а что отрицал Богочеловечество Христа, Его Церковь и Евхаристию — ну так что ж из этого, каждый волен мыслить по-своему…
Вот этому-то псевдохристианству и противостоит святитель Иларион в своей статье «Христианства нет без Церкви». Обращаясь к Евангелию — да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин. 17 , 21) — он утверждает: в этих словах Христа определена сущность христианства. «Христианство не есть какое-либо отвлеченное учение, которое принимается умом и содержится каждым порознь. Нет, христианство есть общая жизнь, в которой отдельные личности настолько объединяются между собой, что их единение можно уподобить единству Лиц Святой Троицы. (…) Христос приходил на землю не для того только, чтобы сообщить людям несколько новых истин; нет, Он приходил, чтобы создать совершенно новую жизнь — Церковь».
В работе «Прогресс и преображение» святитель Иларион задает вопрос о том, почему Германия — «цивилизованная», «культурная», опередившая всех в области прогресса, в создании комфортной среды обитания — проявила такую чудовищную жестокость в развязанной ею войне, почему она «ищет, какой бы народ затоптать в грязь, по какому пройти, чтоб ног не замарать». Прогресс, который стал идолом многих европейцев и россиян, не освобождает от зла, не спасает от греха, он дает греху новые методы и орудия: «Колесница прогресса едет по трупам». Понятию прогресса автор работы противопоставляет «идеал Православия» — преображение, облечение в нового человека, созданного по Богу (Еф. 4 , 24). Этим идеалом, мыслью о преображении человека и вместе с ним и всей «печальной и греховной действительности» проникнута, по мнению владыки Илариона, вся русская культура: «Европейцы невольно изумляются тому, что наша литература неизменно живет интересами религиозными».
Работа «Единство идеала Христова» задает каждому из нас вопрос: чего именно мы от себя требуем — как христиане; какую планку мы для себя устанавливаем. Есть ведь такое мнение: высокая планка — это не для нас, мы — «обыкновенные люди», миряне, с нас вполне довольно того, что просто положено делать каждому, считающему себя православным, а большее — для монахов, для афонских подвижников. Что же пишет об этом святитель Иларион? «У нас стало два христианства, два христианских идеала, один для монахов, другой для мирян. Такое разделение Христова идеала я считаю нелепым принципиально и крайне вредным практически…». Далее владыка напоминает о словах Спасителя будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48) — они обращены к каждому из нас, а не только к монахам, тем более что во времена Его земной жизни никаких монахов не было: всё, что Он произнес, все, чему учили апостолы, обращено к каждому человеку. Всё, что требуется от монаха — и послушание, и смирение, и целомудрие, и нестяжание, и очищение сердца от греха — требуется на самом деле от каждого христианина. Безбрачие монаха — единственное существенное отличие — это лишь другой вид подвига, не такой, как брак и семья. Но зачем же тогда принимают некоторые из христиан монашество? Затем, чтобы создать себе наилучшие условия для спасения — поскольку не надеются на собственные силы: «…обетами, данными при пострижении, мы целим свои греховные язвы; обеты нам помогают. Иной и без обетов, без пострижения лучше нас…».
Труды святителя Илариона помогают найти ответы на многие вопросы, а еще — они позволяют читателю ощутить жар его сердца. Ведь в них нет ничего отвлеченно-теоретического, всё именно через сердце пропущено и написано — по велению совести.
Газета «Православная вера» № 12 (584)
[ Марина Бирюкова ]