История со мной произошла совершенно дикая. В этом году долго держалась большая вода, поэтому я не мог в начале лета подойти к своей яхте, чтобы ее отремонтировать. Принялся за ремонт уже в конце июля. Нужно было торопиться, ведь хотелось принять участие в соревнованиях, сходить в какое-нибудь дальнее плавание. К этому времени основной вход на спортивную базу зачем-то опечатали, посадили ЧОПовцев охранять, наверное, песок, поскольку ничего другого они там не охраняли: сидели себе в вагончике, построенном специально для них. Мы, кстати, приглашали полицейского, чтобы разъяснить вопрос со входом через калитку, ведь на базе находятся немалые материальные ценности, тот признал, что это противозаконно, но калитка так и осталась опечатанной. Многим приходилось проникать на базу через дыру в заборе. 16 августа я приехал на спортбазу. Калитка была закрыта, но мне ее открыли, поскольку ЧОПовцы меня хорошо знают. Остальных же не пропускали, причем за этим тщательно следили представитель охраны и какой-то чиновник из администрации. В тот момент, когда они вновь открыли калитку, чтобы пропустить своего человека, я встал в проеме, препятствуя тому, чтобы ее вновь закрыли. Звоню майору полиции, который приезжал днем ранее, и говорил, что перекрывать калитку противозаконно. А он мне отвечает, что мы его не так поняли, дескать, перекрывать калитку ЧОП имеет право. Вчера говорил одно, на следующий день – другое… Я отошел в сторонку, а к этому времени уже приехали Наталичев , полицейские, еще какие-то люди. Ко мне подходит капитан и говорит, что я должен с ними проехать. Для чего? Для установления личности. Мою личность там знают все, однако я подчинился – не оказывать же полицейским физическое сопротивление. Вместе со мной забрали еще несколько человек, хотя они предъявляли свои документы. Привезли в Волжский отдел полиции, посадили ждать в «дежурке». На вопрос, что же криминального мы совершили, никто отвечать не стал. Одного из задержанных вместе со мной товарищей, который вообще даже слова на острове не вымолвил, повели допрашивать и составлять протокол, зачем-то «откатали пальчики», как будто речь шла об опаснейшем рецидивисте. Я начинаю волноваться, возраст дает о себе знать – давление поднимается, в глазах круги плывут. Я им говорю, «скорую» вызывайте, а сам уже практически лежу. Они мне – сами вызывайте… В результате, «скорая» приехала, а у меня давление за 200, гипертонический криз. Врач настоял, чтобы немедленно меня доставили в больницу, а там меня сразу госпитализировали.
В больнице я пробыл десять дней, и за это время никакая полиция не поинтересовалась, жив «преступник», которого они арестовали на Зеленом острове, или давно уже его закопали. Ни ответа, ни привета, а уж извинений – тем более. Когда меня забирали, я спросил капитана, за что? И получил короткий ответ: приказали. Потом уже я понял, что Наталичев указал на меня, дескать, заберите его, слишком активный товарищ. Других объяснений нет, поскольку я ничего не нарушал. Наша полиция идет на поводу у власти, выполняет все, что ей прикажут. Я боюсь нашу полицию… Боюсь.